Два десятка лет живет в Корфовском Олег Владиславович Бабенко. Кто-то знает его как спортсмена, капитана футбольной команды «Гранит». Кому-то доводилось иметь с ним дело как с предпринимателем, владельцем строительной техники. Контактный, уверенный в себе, он с утра до вечера в круговерти событий и проблем поселка. Но мирное настоящее в его жизни не заслоняет военного прошлого, где разведрота 245-го полка, бородатые «чехи», госпитальная палатка под Грозным с телами погибших.
Он считает, что ему повезло: не получил ни ранения, ни контузии, хотя довелось воевать в первую чеченскую кампанию, когда потери были пугающе велики. «И если не поймаешь в грудь свинец, /Медаль на грудь поймаешь «За отвагу», - пел Высоцкий о тех, кто с риском для жизни защищал Родину в Великую Отечественную. Через полвека после майских салютов 1945 года на защиту Родины встали внуки победителей. Олег Бабенко, которому медаль «За отвагу» была вручена уже на гражданке, - один из них, простых парней, мужественно защищавших целостность страны на Кавказе.
Олег вырос на Сахалине, где райцентр Углегорск соседствует с городом-спутником Шахтерском. Окончил девять классов, в лицее получил специальность горного электромеханика. Осенью 1993 года был призван на срочную службу. Триста километров до Южно-Сахалинска углегорские парни преодолевали на тряском ПАЗике весело и непринужденно: они знали, что армия - не сахар, но тех, кто «косил», ссылаясь на нездоровье, среди них не было. Ночевка в пересыльном пункте областного военкомата, самолет до Хабаровска … После распределения по воинским частям Бабенко оказался на Красной Речке. И надо же случиться такому совпадению: Олег осваивал курс молодого бойца, когда в части проходил боксерский турнир.
О том, что он серьезно занимался боксом, выезжал на зональные соревнования, где выступали лучшие боксеры Дальнего Востока и Сибири, Олег не распространялся. Тем не менее на ринг он попал и без особых усилий выиграл все схватки. Включая бой со старослужащим, который считался лучшим боксером части. «Капец тебе!..» - услышал он после вердикта рефери, однако у первогодка, осмелившегося нокаутировать «деда», нашлись защитники. Это были парни из разведроты, и не без их содействия Бабенко перевели в эту роту. Как он узнал, служили в ней борцы, хоккеисты - в общем, все, кто до призыва занимался спортом. Брали и хулиганистых пацанов. Они не скрывали, что если бы не пошли в армию, то отправились бы в тюрьму.
Спортсмены и криминалитет не конфликтовали. Вероятно, отцы-командиры, прошедшие горячие точки, видели в соединении силы и упорства с бесшабашностью и хитростью особый кадровый сплав, целесообразный в разведывательном подразделении. На стрельбище под Князе-Волконским, куда отправлялись каждую неделю, Бабенко предпочитал стрелять из АК с ПБС - автомата калашникова с приспособлением для бесшумной стрельбы. Первая годовщина службы ему запомнилась телесюжетами, запечатлевшими ввод войск в Чечню в декабре 1994 года, прибытием на Красную Речку спецназовцев, способных не только вести бой, но и десантироваться с неба.
Выдали новое зимнее обмундирование с «брониками» - бронежилетами. На вопрос не без ехидцы, куда едем и зачем, прозвучал такой же ответ: направляемся в Москву готовиться к параду. Вылетели пятого января ночью. Приземлились явно не столице, как оказалось, это было Мулино - гарнизон под Нижним Новгородом. Там разведрота две недели оттачивала профессиональное мастерство на стрельбище и полигоне, где получила в свое распоряжение бронетранспортеры и боевые разведывательно-дозорные машины.
Бабенко не повезло: автомат калашникова, который ему выдали, оказался поломанным. Механизм одиночного выстрела не функционировал. Стреляешь - и рожок с патронами мгновенно опорожняется. Кто-то бы другой на его месте не стал бы поднимать шум: патронов не стрельбище не жалели. Бабенко не успокоился, пока не получил АКС - автомат Калашникова складной калибра 5,45. Стрелять с укороченного «калаша» ему не приходилось, но ничего, освоил и попадал не в молоко, а в цель.
Как замкомвзвода он был назначен командиром БРДМ. Экипаж боевой разведывательно-дозорной машины состоял из стрелка Николая Абрама, водителя Максима Рыжикова, между прочим, призванного на службу из Хабаровска и, понятно, командира. Что Олег знал о БРДМ-ке? Чисто визуальные данные: она на резиновом ходу, вооружение - два пулемета, крупнокалиберный и калашникова. Защищает БРДМ-ка от пуль, но не от снарядов и мин.
- Погрузили мы на платформы БМП-ухи и БРДМ-ки. Сами разместились в плацкартном вагоне. Третьи полки, багажные, не пустовали: на них тоже спали. Потом стало свободней, - с горечью замечает Олег Владиславович, рассказывая о движении воинского эшелона с Верхнего Поволжья на Кавказ.
Свободней в вагоне стало потому, что солдаты покидали его. Кого-то на станциях уводили матери, кто-то втихую сам уходил. Бабенко не помнит фамилий тех, кто остался. Память сохранила лишь место жительства и призыва. Камчатка и Сахалин, Приморье и Приамурье… За тысячи километров домой не кинешься. Возможно, и так. А если по-другому, и дальневосточники были готовы постоять за Родину в отличие от сверстников, оказавшихся слабаками? Сибиряки тоже не разбежались, но их в воинском эшелоне, который прибыл ночью на станцию Червленная, было немного.
Бабенко оказался в той части разведроты, которая была оставлена в Червленной для прикрытия подхода составов с техникой и людьми. Спали в БРДМах, благо, погода позволяла, балансируя между минусом и плюсом. В машине, понятно, включали печку. Десять дней пребывания в Червленной хватило для понимания, что противник лучше вооружен и экипирован. У него сотовые телефоны, которых в разведроте не видели. Он прослушивал переговоры по еще советским рациям и действовал на опережение: разведчиков всюду ждали.
Восьмого февраля они выдвинулись, выполняя приказ командира полка обследовать дорогу на Чечен-Аул. Миновали «зеленку» и арык, но потом вынуждены были залечь: начался обстрел. Командир разведроты капитан Виктор Зябин, в послужном списке которого значился Афганистан, принял решение отойти.
- Он сказал: «Пусть танки поработают». Но как только я забрался на БМП, раздался взрыв. Поворачиваю голову и вижу, что пацаны, которые сели на вторую БМП-уху, не на броне, а не земле, - говорит Бабенко. - Четверо погибли на месте, в том числе Коля Абрам. Среди раненых был Володя Ступин из Корфовского. Я отвозил раненых в госпиталь под Грозным…
Бабенко не преминул сфотографировать столицу самостийной Чечни, которая походила на Сталинград, запечатленный кинохроникой Великой Отечественной. Скелеты домов, воронки на проезжей части, черные от сажи этажи дудаевского дворца. Мертвый город не вызывал сожаления. Это была месть за погибших товарищей, которых расстреливали из этих домов и на этих улицах, хотя мотопехота и танки входили в Грозный без стрельбы.
Но не только желание расквитаться с врагом помогало отбросить страх, действовать решительно и смело. Война привносила в повседневность добрые чувства, и едва ли не самое памятное из них - боевое братство. Бабенко улыбается, когда рассказывает о встрече разведчиков с «вэвэшниками» - сверстниками из внутренних войск, которые несли службу на блокпосту.
- Пацаны признались, что из дома, который примерно в двухстах метрах от них, фигарят пулеметчик и снайпер. Мы подъехали к тому дому, вычислили гадов, положили по назначению парочку зарядов…
«Вы откуда?» - поинтересовались «вэвэшники», когда обстрел блокпоста прекратился. «Разведка 245-го полка», - прозвучало в ответ. Вместе покурили и, обменявшись рукопожатиями, расстались в радости от знакомства.
Представилась возможность убедиться, что вместе с «чехами» против России воюют украинцы. Разведрота получила в подкрепление пару танков, что позволило прорваться к окопам противника, по которым можно было передвигаться в полный рост. Хотя удивила не их глубина, а славянская внешность находившихся в окопах бойцов и украинский говор. «Мы их всех положили», - не скрывает Бабенко.
Благодарность командира роты он получил не за взятие окопов, которые не могла уничтожить авиация, а за обеспечение отхода, когда «чехи» атаковали, и надо было отвечать активно, прицельно, не останавливаясь на минуту. Вообще капитан Зябин был горазд на выдумки, что как-то снимало напряжение от постоянных стычек и переходов. Он приказал называть себя господином капитаном, начав с того, что без подобострастного словца «господин» ни к кому из подчиненных не обращался. К примеру, Бабенко был у него господином сержантом. Сам Олег Владиславович по прошествии двух десятилетий полагает, что разведроте повезло с командиром. Если бы не он, потерь было бы больше.
В считанные недели необстрелянные салаги становились опытными бойцами. Это признавали контрактники, появившиеся с наступлением весны 1995 года. Им было по двадцать пять, а то и тридцать лет, они воевали в Приднестровье и Абхазии, как правило, имели семьи и детей. Со «срочниками» держались без намека на какое-либо превосходство, если и была пресловутая дедовщина, то не на чеченской войне.
«Срочники» и контрактники сопровождали высокое командование на переговорах, которые проходили в Старых Атагах. С чеченской стороны охрану обеспечивали бородатые мужики, среди которых выделялся двухметровый телохранитель Руслана Гелаева, похожий на обезьяну. Сам Гелаев, дивизионный генерал, как именовали его либеральные издания, пожелал вступить в разговор. Контрактников он стращал расстрелом, «срочникам» обещал снисхождение. Неизвестно, чем бы закончилось выяснение отношение обвешанных оружием противников, если бы не старейшины села. Кстати, они покормили российских солдат домашним обедом. Что касается Гелаева, который был назначен командующим вооруженными силами Чечни, то он плохо кончил. Оставленный соратниками, раненый в ногу, он пытался ее отрезать, дабы избежать гангрены, и скончался от потери крови.
Но каково же было удивление Бабенко, когда он у Гойтов увидел мать. Да, это была Галина Степановна, которая впервые увидела сына в военной форме и с автоматом. Она приехала в Чечню из Забайкалья, куда перебралась с мужем после того, как Олега призвали в армию.
- Была бы моя воля, я бы на пушечный выстрел не подпускал в расположении частей ни представителей комитетов солдатских матерей, ни самих мамочек! - говорит Олег Владиславович, и чувствуется, что двадцать лет назад он считал также. - Пацанам осталось служить меньше ста дней. Они собранны, сконцентированны, их ни пули не берут, ни снаряды. А тут мамки появляются… Два моих земляка с Углегорска погибли после того, как к ним прилетели матери. Видно, расслабились земляки.
Галина Степановна, приехавшая в Чечню, чтобы забрать с проклятой войны родное дитя, убедилась, что сын не желает ее слушать. И требует, чтобы она незамедлительно возвращалась домой. Материнское сознание, затуманенное правозащитниками, не воспринимало очевидное: ее сын - не мальчик, а мужчина, воин, защитник Отечества. И он не оставит свою часть, своих боевых соратников.
В аэропорту Грозного, куда с разрешения командира роты сержант Бабенко доставил мать, сфотографировались на память. Она, сын и его подчиненные, обеспечившие проезд по городу, нашпигованному минами, снайперами, засадами.
Двадцать третье мая 1995 года стало для него последним днем службы. Разведрота стояла около Шали. Подогнали КАМАЗ, готовый доставить дембелей к вертолетной площадке. Сержант Бабенко сдал автомат калашникова, который за полгода службы в Чечне, без преувеличения, стал неотъемлемой часть его самого. С калашниковым он спал, питался, ездил и ходил. «Калаш», как проверенный боевой товарищ, никогда не подводил.
Вертолет приземлился в Моздоке. Здесь, в Северной Осетии, текла мирная жизнь. Дембелей отправили в баню. После коллективной помывки уже бывший замкомвзвода Бабенко невольно задался вопросом. А сколько их, прилетевших из разных районов Чечни? Пожалуй, не меньше двухсот человек. Впрочем, он засомневался: наверное, ближе к тремстам.
Эти были те, кого не увели мамки, кто не убежал сам, кому посчастливилось не быть убитым или раненым, кем вправе гордиться Россия. Олег Бабенко, перебравший на жительство в Корфовский в памятный дембельский год, - один из них. Здравия желаем, товарищ сержант запаса!..
Поделиться с друзьями: