24-й километр, возможно, с французской ветвью

    Высокий забор, колючая проволока… Это едва ли не первые детские впечатления Любови Юрьевны Швед, которая выросла на 24-м километре трассы Хабаровск-Владивосток.

   Запомнился человек в черном кожаном пальто. Это был комендант спецпоселения. Он приходил, когда отец дома отсутствовал, и о чем-то говорил с матерью. Та отмалчивалась, и Люба, еще дошкольница, по материным глазам и движениям видела, что она до ужаса боится коменданта.

   Когда возвращался с работы отец, мать сообщала ему о незваном госте. Отец ругался, мать плакала, и Любовь Юрьевна до сих пор не может понять, зачем к ним захаживал комендант. То ли добивался каких-то показаний, то ли ему просто нравилась Мария Швед, молодая,  красивая…

    Она лишилась первенца, когда состав с семьями ссыльных двигался из Западной Украины  на Дальний Восток, сама тяжело заболела, но осталась жива. На 24-м километре их разместили в бараках, которые освободили пленные японцы. В памяти Любы, родившейся уже по новому месту жительства, сохранились беседки. И, пожалуй, самое удивительное - московский кремль. Верней, его уменьшенная копия, будоражившая воображение детворы, попавшей в спецпоселение с родителями. Что это было - овеществление советской пропаганды или увлечение поделками из древесины кого-то из пленных?

   Автомобильную дорогу, соединившую Приамурье и Приморье, начали строить во второй половине 30-х годов. Она имела стратегическое значение: японская армия оккупировала северо-восток Китая, что не могло не тревожить, ведь неподалеку от границы с ним проходили рельсы Транссиба. Но по сути эта была не дорога, а проезд для военной техники. После разгрома Японии в 1945 году его стали приводить в соответствие нормам и правилам дорожного движения, используя  военнопленных и ссыльных.

                       Свадьба с гармошкой, но без фаты

   Если Юрий и Мария Швед были высланы, когда они состояли в браке, то Иван Мисьо и Анна Мещатина познакомились на 24-м километре. Что они могли сказать друг другу? Ваня поведал о своем горе: его мама умерла в дороге, не выдержав голода и холода товарного состава. Нюра вспомнила брата: он работал в поссовете, и его увели  бандеровцы,  после чего Мещатина никто не видел. Но бандеровская беспощадность не спасла семью от высылки.

   - На свадьбе у меня не было фаты, - замечает Анна Ивановна Мисьо. - Но была гармошка. И самогон…

   В первую, хрущевскую, волну реабилитации покинули 24-й километр и вернулись в родные места Малярчуки, Петрухи, Лукаши, Левицкие, другие семьи. Во вторую, горбачевскую, волну реабилитации возвратился на Львовщину Николай Иванович Мещатин, брат Анны Ивановны. Что удержало семью Мисьо?

   Иван Семенович работал бульдозеристом, Анна Ивановна -дорожным рабочим.

   - Асфальт укладывали лопатами. Ноги печет!.. - вспоминает она будни дорожного участка, в зоне ответственности  которого было двадцать пять километров трассы,  от четырнадцатого до тридцать девятого. 

   Он входил в состав то дорожно-эксплуатационного участка (ДЭУ) в Хоре, то дорожного ремонтно-строительного участка (ДРСУ) в Вяземском. Главк, отвечавший за состояние трассы Хабаровск-Владивосток, замыкавшийся на министерство автомобильного транспорта РСФСР, квартировал в Уссурийске. Да, ручного труда хватало, но и зарплата была немаленькая. Иван Семенович и Анна Ивановна, как и другие семьи на 24-м километре, держали огород, хозяйство. Но уже не из-за нужды,  скорей по привычке. Два сына ходили в школу. В общем, жизнь устроилась более-менее благополучно. А что ожидало на Львовщине, откуда их выслали подростками, было неизвестно.

 Далекая близкая Индия

   - Мои тоже собирались уезжать, - признается Любовь Юрьевна Швед. -  Ждали, когда я закончу десять классов…

   Как и другие ребята с 24-го километра, она ходила в местную начальную школу. Помнит свою первую учительницу - Анну Федоровну Захарову. Не забыла Любовь Иннокентьевну Каюмову, которая учила старших в большой семье Швед. Уроки велись в одном классе и сразу для всех, от первого класса до четвертого. На природоведение отправлялись к возвышенности за бараками, где радовали ягодами барбарис и кишмиш, где поросли мхом укрепления, вырытые в предвоенные годы для отражения нападения японцев.

   С пятого класса школьники 24-го километра учились в Корфовском, куда добирались на проходящих автобусах. По выходным были выезды в Хабаровск на грузовиках, оборудованных фургонами и лавками. Предпочтение отдавалось цирку шапито у центрального рынка и детскому парку. Между прочим, в этом парке потерялся полуторагодовалый Игорь Швед, пока его мама стояла в очереди за мороженым. Разыскать любиного братишку помогла милиция…

   От пленных японцев достался просторный клуб. В нем было много кресел, мандолина, балалайка, другие народные инструменты и, конечно, кинопроектор с экраном. Картина «Господин 420», вышедшая на экраны в середине 50-х годов с Раджем Капуром в главной роли, на 24-м километре пользовалась невероятным успехом. Ее смотрели все от мала до велика, причем, несколько раз. Потом этот клуб сломали и построили другой, поменьше.

   Работал магазин райпотребсоюза. Люба Швед была ошарашена громадными деревянными бочками с соленой кетой. Сама она с радостью бежала в магазин, когда мама давала ей деньги не только на хлеб, но и на карамель «Горошек». Что касается рыбы, то ее местные жители ловили в реке Малые Чирки. Это были гальяны, вьюны. Водились и раки. Причем, в водоемах, возникающих в половодье, но с приходом жары теряющих связь с рекой.

   Каждая семья держала хозяйство. Как правило, корову, свиней. Кур, гусей, уток вообще не считали: сотни птиц свободно разгуливали у бараков, где еще не городили заборов. Там же стояли кирпичные печки. На них с наступлением лета варились борщи, выпекались оладушки. Навесы и летние кухни появились позже.

   Дорожный участок имел свою пилораму, где бревна распиливали на доски. Была и конюшня, а подростки почитали за счастье вывести лошадей в ночь попастись на разнотравье. Приезжали военные: часть ставила палатки, налаживала быт, проводила учения. И у девчат с 24-го километра начиналась пора свиданий…

   - Я окончила десятый класс, но отъезд  в Львовскую область был перенесен, - продолжает Любовь Юрьевна. - Родители решили накопить денег, чтобы купить там дом…

   В 1980 году дом был приобретен в Бродах - городке с тысячелетней историей неподалеку от Львова.  Но обрусевшие дети, не знавшие ридной мовы, уговорили родителей не спешить с переездом.

              Шофера, каткисты и остальные

   В перестройку дорожное начальство развернуло на 24-м километре строительство жилья. Это были кирпичные коттеджи на две семьи с надворными постройками и огородами. Прогресс по сравнению барачным существованием!..

   - Планы были огромные. Намечалось возведение детского сада, средней школы. Учитывали не только наши потребности в кадрах,  но и переселение работников отрасли из районов Крайнего Севера,  - рассказывает Юрий Алексеевич Егоров, начальник Вяземского ДРСУ в 80-90-е годы.

   Этим планам не суждено было сбыться. Квартиру в последнем коттедже,  который сдали в 1991 году, получили Иван Семенович и Анна Ивановна Мисьо.

   - Замечательная семья. Всю жизнь отработали в дорожном хозяйстве. И сыновья пошли по их стопам: один стал автогрейдеристом, другой - самосвальщиком, - говорит Людмила Алексеевна Дубровская,  в прошлом начальник производственно-технического отдела Вяземского ДРСУ.

   Чем занимался участок на 24-м километре? Менял деревянные мосты на железобетонные.  Дело было непростое, ведь движение по трассе Хабаровск-Владивосток не прекращалось. Как только наступали теплые деньки, брались за укладку асфальта. Его производил завод, построенный на 24-м километре.

   - Начальником участка была Евдокия Никифоровна Маматова, руководитель знающий и требовательный, - продолжает Дубровская. - Запомнился автогрейдерист Иван Петрович Рубцов. Сам ремонтировал машину, и она его не подводила. Вообще на 24-м километре был передовой коллектив - шофера, каткисты, экскаваторщики. Мы всегда поддерживали династии. Тех же Мисьо…

   Между прочим, фамилия не из привычных украинских. Напрашивается вопрос: может, букву «к» после мягкого знака  упустила невнимательная паспортистка, после чего Мисько стал Мисьо? Анна Ивановна Мисьо, до замужества Мещатина, старейшина семьи, говорит, что ей довелось листать  паспорт мужниного брата, когда тот приезжал на Дальний Восток из Западной Украины. Его фамилия была записано так - Мосе.

   А ведь Мосе - это поселение в центральной части Франции. Как его название перекочевало в фамилию?.. Понятно, с 24-го километра трудно исследовать родословную, тем более что в советскую эпоху это могло быть воспринято как принадлежность к дворянству,  прочим классово чуждым сословиям. Но вот что характерно: на последней фотографии Ивана Семеновича Мисьо, которая у Анны Ивановны всегда под рукой, ее супруг предстает не мощным дядькой, которому любы галушки и сало, а стройным мужчиной с европейскими чертами лица.

   В семейном альбоме хранится снимок середины 50-х годов, где Анна с сестрой Стефанией и мужем. На этой пожелтевшей карточке  Иван Мисьо - ни дать ни взять Ален Делон в молодости. Такой вот абрис Франции на другой стороне евразийского континента…

      Велосипед с тремя колесами

   Впрочем, 24-й километр, как почти везде в России, -  интернационал. Взять начальников участков. Татарин Харисов принимал дела у русского Сорокина и сдавал дела русскому Беляеву.  Последний запомнился тем, что лишился глаза на охоте и ходил с белой повязкой на лице. Но это не мешало ему видеть до мелочей происходившее на участке. Благодаря его напористости строительство коттеджей хозяйственным способом развернулось именно здесь. А что такое хозспособ? Найди стройматериалы, которые тогда распределялись из Москвы, заплати строителям, чтобы они не разбежались после первой получки и контролирующие органы не узрели нарушений финансовой дисциплины…

   Любовь Юрьевна Швед сохранила фотография семьи Деркач. Это были гуцулы - представители народа, жившего на Карпатах. Братья и сестры Деркач запомнились неунывающими, сильными, дружными. Они вернулись в Карпаты в 50-е годы, первую волну реабилитации, когда стали выдавать паспорта и разрешения на выезд.

   Сколько воды утекло в реке Малые Чирки, которая примыкает к 24-му километру!.. Что ж, выстроенные пленными японцами бараки уступили место коттеджам из силикатного кирпича. Но не стало школы, клуба, магазина. Может, не нужна на 24-м километре четырехлетка,  если теперь считанные минуты катит сюда по асфальту автобус Корфовской средней школы. Видимо, и в клуб сегодня вряд ли кто пойдет, когда телевидение предлагает уйму каналов.

   На 24-м километре заявляют о себе предприниматели. Воду из скважины разливают в ПЭТ-тару на глазах, и проезжающие мимо хабаровчане охотно берут пятилитровки. Открылось кафе, однако работало оно недолго. Спроса маловато или все же умения так поставить дело, чтобы дальнобойщики останавливались здесь на перекус?.. На территории, которую занимал асфальтовый завод,  открылась база отдыха. В зеленой зоне построены беседки. К услугам отдыхающих мангалы и шарабаны.

   Давно живет и работает в Хабаровске Любовь Юрьевна Швед, как и ее брат Игорь Юрьевич. Но выпадает свободный денек, и они устремляются на 24-километр. Здесь у них дом, огород,  грядки, ягодные кустарники и фруктовые деревья. А еще ощущение малой родины, которая неизменно памятна и любима. Многое изменилось, но по-прежнему разрезает поселок трасса Хабаровск-Владивосток. Любовь Юрьевна помнит, как вывела она на придорожную полосу свой трехколесный велосипед, как грузовики с деревянными кабинами мчались мимо в дорожной пыли. Ох и давно это было!...

    На снимке: Иван Мисьо с женой Анной и сестрой жены Стефанией Мещатиной (справа).

                                                                       Фото 1950-х годов.